— Социалисты, большевики мечтают
объединить людей на всеобщей сытости. Нет, нет! Это — наивно. Мы видим, что сытые враждуют друг с другом, вот они воюют! Всегда воевали и будут! Думать, что люди могут быть успокоены сытостью, это — оскорбительно для людей.
Неточные совпадения
— Интересный ты
человек! — искренно удивился Клим. — Как это ты
объединяешь мистику и…
В общем все это было очень интересно, и хотелось понять: что
объединяет этих, столь разнообразных
людей?
Я подумал, что, может быть, кончается реакция против
человека и человечности, которая вызывала во мне настоящий бунт. «Esprit» не должен был быть исключительно католическим журналом, журнал
объединял левых католиков, протестантов и даже
людей спиритуального направления, не принадлежавших к определенной конфессии.
Разгораются очи
людей, светит из них пробудившаяся человеческая душа, и моё зрение тоже становится широко и чутко: видишь на лице
человека вопрос и тотчас отвечаешь на него; видишь недоверие — борешься с ним. Черпаешь силу из открытых перед тобою сердец и этой же силою
объединяешь их в одно сердце.
И словно некая невидимая рука, схватив
людей за груди,
объединила всех и потрясла — застонало крестьянство, начался древлий его плач о земле.
Восток, как это известно, является частью преобладания начал эмоциональных, чувственных над началами интеллекта, разума: он предпочитает исследованию — умозрение, научной гипотезе — метафизический догмат. Европеец — вождь и хозяин своей мысли;
человек Востока — раб и слуга своей фантазии. Этот древний
человек был творцом большинства религий, основоположником наиболее мрачной метафизики; он чувствует, но не изучает, и его способность
объединять свой опыт в научные формы — сравнительно ничтожна.
Впервые опубликовано: «Отечественные записки», январь 1848 г. «Чужая жена (Уличная сцена)». Там же, декабрь: «Ревнивый муж. Происшествие необыкновенное». При подготовке издания 1860 г. Достоевский
объединил два этих рассказа в одно произведение, при этом опустив начало второго рассказа; в издании 1860 г. Также были значительно изменены диалоги молодого
человека и Ивана Андреевича.
Прочный колокол неведения — и благословляющее утверждение бездн, «преодоление
человека» — и санкция его упадочных инстинктов, великая любовь Заратустры — и нарочито разжигаемая им в себе жестокость, проповедь радости жизни — и восхваление трагического пристрастия к страданиям и ужасам — все это, конечно, можно психологически объяснить, но совершенно невозможно все это
объединить в одно цельное, из «бронзы» отлитое жизнеотношение.
И это
объединяет всех столь различных
людей в одну группу
людей живых.
Но
объединяет их и его главное — глубокое, неистовое отрицание «лика мира сего», неспособность примириться с ним, светлая вера в то, что гармония жизни доступна
человеку и что она может быть, должна быть добыта.
Спуститься в темноту, откуда встают тени. Там что-то всех должно
объединить. Там, где хаос — изменчивый, прихотливый, играющий темною радугою и неотразимый в постоянстве своего действия на нас. Туда спуститься к
людям, там крикнуть свой вопрос о жизни. Если бы оттуда раздался ответ, — о, это была бы покоряющая, все разрешающая разгадка. Как молнией, широко и радостно осветилась бы жизнь. Но там молчание. Ни звука, ни отклика. Только смутно копошатся вечно немые, темные Хозяева.
[ «
Человек, — говорится в Зохаре, — заслуживает это имя лишь постольку, поскольку он
объединяет в себе мужчину и женщину».